Дайте мне точку опоры, и я переверну Перу
«Почему в США не бывает государственных переворотов? Потому что там нет посольства США», — эта популярная латиноамериканская шутка прозрачно намекает, что за всеми потрясениями в Новом Свете неизбежно маячит тень нахального северного соседа. Правда, переворот, который попытался осуществить вчерашний сельский педагог, был отнюдь не в интересах Вашингтона, — возможно, потому и закончился неудачей. Однако при внимательном рассмотрении и в этом событии трудно не заметить причинно-следственной связи с диктатом глобального либерализма, вдохновляемого элитой США.
Хосе Педро Кастильо Терронес родился в 1969 году в глухом уголке Перу, зажатом отрогами Андского хребта, и почти полвека своей жизни не занимался политикой. Точнее, занимался лишь в той степени, в какой политическая жизнь страны занималась им и его близкими. Появившись на свет в семье батрака, мальчик с раннего детства был вынужден работать, чтобы обеспечить себе сначала среднее, а потом высшее образование. Сбор кофе на плантациях в тропической сельве, затем мытьё полов в отелях Лимы, ежедневная продажа газет или мороженого после университетских лекций — обычный малооплачиваемый труд перуанской бедноты. Необычными оказались лишь способности Педро, тяга к знаниям, помноженная на верность родному посёлку.
В девяностых годах Педро Кастильо возвращается на малую родину и становится директором сельской школы, где ему приходится не просто занимать административный пост, а также давать уроки, самому готовить школьные обеды для учеников и вместе со своими подопечными поддерживать порядок в здании. Кроме того, по ночам и вечерам требовалось патрулировать местность с «Рондо Кампесинас» — сельскими отрядами самообороны, защищающими земляков от рейдов левых экстремистов из партизанского движения «Сендеро Луминоса». Авторитет учителя и защитника сделали Педро исключительно популярным в своей местности (в той самой провинции Кахамарка, где когда-то испанские конкистадоры пленили императора инков Атауальпу).
В 2017 году, когда задолженность перуанского правительства учителям превысила привычные пределы, началась общенациональная школьная забастовка. Кастильо становится сначала её региональным лидером, а затем возглавляет движение по всей стране, организовав марш педагогов на Лиму. С этого момента к нему как харизматичному и незапятнанному лидеру из народа присматриваются левые парламентские партии. Чтобы прервать долгое господство правых, коммунисты и левоцентристы договариваются о координации усилий на президентских выборах 2021 года — их выбор падает на независимую фигуру Педро Кастильо. И неожиданно для всего перуанского и зарубежного истеблишмента провинциальный учитель одерживает победу.
Его главный лозунг прост и непосредственно вытекает из профессионального опыта: довести расходы на образование до 10 % ВВП, чтобы все перуанские дети могли бесплатно получать современные знания. Для страны, где почти треть населения моложе двадцати лет, задача весьма актуальная. Правда, трудно выполнимая, ведь в бюджет поступает всего 14 % валового продукта Перу. (Для сравнения, в классических либеральных экономиках англосаксонских стран в бюджете консолидируется порядка 35 % ВВП, а в социальных экономиках Германии или скандинавских стран — до 50 %). Значит, первая цель должна была повлечь за собой следующие: национализировать хотя бы часть природных ресурсов страны, заставить богатых делиться с бедными через прогрессивный налог и т.д. При этом сам Кастильо заявляет, что в президентском кресле оставит себе жалованье простого учителя, а зарплаты депутатов Конгресса урежет вдвое.
Нет ничего удивительного в том, что позиция нового президента вызвала яростное сопротивление не только правых радикалов, скандировавших в адрес Кастильо «смерть коммунизму!» и «izquerda es la mierda!» («левый — это дерьмо»), но и всей перуанской элиты, испугавшейся за размеры своих дивидендов. С первых месяцев Конгресс, где сторонники президента-неофита составляли меньшинство, начал инициировать процедуру импичмента (словно издёвки ради, финансовые воротилы пытались обвинить школьного учителя в коррупции). Крупный бизнес выделил солидные средства на организацию забастовок против нового руководителя страны, а координировать протестные действия приехали европейские эксперты либерального Фонда Наумана.
Хотя учителя, ставшего президентом, окрестили «левым» и даже «крайне левым», его взгляды отнюдь не укладываются в привычную для латиноамериканской политики систему политических координат. Точнее всего высказался о нём политолог Антони Ривас Плата: «Кастильо поднялся не потому, что принадлежал к левому флангу, а потому, что принадлежал низам. Он ничуть не марксист, социалист или коммунист, он — евангелист». Термин «евангелист» подразумевает, конечно, не современное течение в протестантизме, а чистое, относящееся к эпохе благовестия христианское восприятие мира, где братская любовь к ближнему и бескорыстная справедливость сочетаются с высокими моральными требованиями. Латиноамериканские социалисты в большинстве своём давно стали борцами против традиционной морали; поддержка однополых браков, абортов, эватаназии и других противоречащих христианскому учению новшеств рассматривается ими как своего рода маркер принадлежности к «левому крылу». Для Кастильо гораздо ближе патриархальный социализм христианской общин; первый президент Перу крестьянского происхождения не мог поддерживать модернистские веяния, аморальные с точки зрения его земляков. Не случайно откровенно правый руководитель Бразилии Жаир Болсонару после встречи со своим перуанским коллегой назвал Кастильо «нашим парнем», «защитником консервативных ценностей».
Но если для народных низов такая позиция перуанского лидера выглядела естественной и понятной, то для элиты отказ рекламировать ЛГБТ-повестку стал ещё одним поводом для критики. На нового президента обрушилась критика обеих крыльев информационного истеблишмента: одних раздражала его приверженность экономической справедливости, других — традиционной морали. Под давлением прессы всё больше депутатов Конгресса включалось в травлю «белой вороны» перуанской политики.
Педро Кастильо решил обратиться напрямую к народу и вынести вопрос о переизбрании Конгресса на референдум — но конгрессмены спешно пересмотрели законы, отменив возможность такого плебисцита и урезав возможности президента до минимума. Даже для выезда с заграничным визитом он должен был получать одобрение парламента. Обложенный, как волк, красными флажками, лидер Перу принял решение распустить Конгресс и ввести чрезвычайное положение. Однако перуанские генералы-силовики его не поддержали, и 7 декабря 2022 года Кастильо был арестован по обвинению в государственном перевороте.
Волнения граждан, не согласных со снятием Педро Кастильо, вспыхнули сразу после его задержания и не утихли по сей день. То тут, то там вспыхивают кровавые столкновения сторонников арестованного президента с полицией и армией. Согласно опросам, 82 % перуанцев не доверяют Конгрессу, который избавился от народного лидера. Кстати, множество латиноамериканских государств, среди которых Аргентина, Боливия, Венесуэла, Колумбия, Мексика, продолжают считать заключённого Хосе Педро законным руководителем Перу, в то время как США и Канада сразу же признали легитимность его «сменщика», точнее «сменщицы» Дины Болуарте.
Сегодня положение Кастильо можно описать, перефразировав фразу из отечественной истории девяностых годов: «он в тюрьме как вклад в банке, чем дольше находится — тем выше проценты». Если начинающий политик выдержит испытание и пройдёт закалку как политический узник, вполне возможно, что он вернётся к перуанцам ещё более популярным лидером.