Почему «мягкая сила» не применима в России
С середины
Но именно «мягкая сила» стала популярной в России. Вероятно, потому, что она противопоставлялась жесткой силе. И хотя в 2008 г. Россия прибегнула именно к жесткой силе в Южной Осетии, про мягкую силу продолжали так же активно дискутировать.
Такой подход, в целом, видится неправильным. Вместо того, чтобы разрабатывать собственные концепции, стратегии и доктрины, в России рефлексировали о чуждых нам моделях. И их анализ не имел достаточно критической глубины, чтобы осознать важность аутентичного и суверенного подхода к ведению международных дел.
Завороженность Западом не является тенденцией последних десятилетий. В Советскую эпоху мы (увы) также начинали использовать термины и концепции, которые формулировали наши идеологические оппоненты. Термин «биполярный мир», «Третий мир», а также более конкретные определения, например «Карибский кризис» — все это продукты администрации президента США и пула американских политологов, обслуживающих Белый дом и Госдепартамент.
Такой же феномен произошел и с мягкой силой. И, создав в собственном воображении
Если брать во внимание, что «мягкая сила — это скорее образное обобщение, чем нормативно выраженная концепция», такой подход мог бы оправдать себя.
Однако исходные позиции и возможности России и США в этом отношении сильно отличаются друг от друга.
Формирование аппарата «мягкой силы» США началось еще в
Опять же, бюджет жесткой силы США также в десятки раз превосходит средства, которые Россия тратила на вооруженные силы и оборону.
Кстати, сам Джозеф Най ввел термин «мягкая сила» еще в конце
Например, в работе 1990 г. «Обреченные руководить: меняющаяся природа американского могущества» он утверждает о необходимости контролировать международные процессы, пусть не напрямую, но отстаивая свои стратегические интересы. И для этого у США есть необходимые ресурсы, которые нужно грамотно распределить — одну часть на поддержание военной мощи, а другую — на искусную дипломатию, которую он и называл «мягкой силой».
Читаем: «Соединенные Штаты располагают как традиционными ресурсами жесткой силы, так и новыми ресурсами мягкой силы для решения проблем транснациональной взаимозависимости. Важнейший вопрос заключается в следующем — будет ли у нее политическое лидерство и стратегическое видение, чтобы превратить эти властные ресурсы в реальное влияние в переходный период мировой политики. Последствия для стабильности в ядерную эпоху огромны. Стратегия управления переходом к сложной взаимозависимости в течение следующих десятилетий потребует от Соединенных Штатов инвестировать свои ресурсы в поддержание геополитического баланса, в открытое отношение к остальному миру, в развитие новых международных институтов и в крупные реформы для восстановления внутренних источников силы США».
Даны довольно очевидные установки на продолжение глобального доминирования США. При этом в момент написания этой работы СССР еще существовал, но Най уже предупреждал о необходимости инвестиций в новые международные структуры, чтобы через них управлять мировыми процессами.
Еще одна ошибка российских политологов состоит в том, что они стали называть американскую дипломатию в целом не иначе как «мягкой силой». Часто можно встретить такие выражения, как «мягкая сила США на постсоветском пространстве», «мягкая сила США в Центральной Азии»
По его же определению «мягкая сила» страны основана на трех источниках: культуре, политических ценностях и её внешней политике. Все это есть у любого государства, но только их сущность и форма разные. Если США базируются на протестантской религиозной культуре, исключительности и превосходстве с акцентом на богоизбранность (доктрина Предопределенной судьбы) с морализаторским уклоном, то у других стран и народов иные взгляды на мировые дела.
Развивая эту мысль, Леонова справедливо замечает, что «мягкая сила» формируется на базе привлекательности не только общей культуры данной страны, но и ее политических идеалов и традиций. Следовательно, здесь имеется в виду культура политическая. Действительно, когда политический курс данной страны находит положительный отклик среди партнеров, — потенциал «мягкой силы» возрастает. Следовательно, к ресурсам «мягкой силы» можно отнести политические институты, политические доктрины и концепции, выраженные в деятельности страны как на внутриполитическом уровне, так и на международной арене.
Но находит ли положительный отклик внешняя политика США в других странах? Конечно, есть определенная корреляция между общественной поддержкой и военными интервенциями. Так, после вторжения США в Ирак в марте 2003 г. во многих странах, которые считались союзниками, рейтинг США резко упал. Видимо, это и взволновало Джозефа Ная, который увидел в критическом отношении к своей стране со стороны подавляющего большинства народов мира угрозу той привлекательности, в которую вкладывали ресурсы предыдущие десятилетия.
Но, определенно, привлекательность США связана и с благосостоянием граждан, которые там проживают, и в
Следовательно, в этой модели есть и некая иллюзорная составляющая. Подобно тому, как картинка в голливудских фильмах отличается от реальной жизни в США, культура, политические ценности и образ самой внешней политики США искажен воображением тех, на кого воздействуют эти три составляющие.
Если упрощать сравнение «мягкой силы» различных стран на основе трех указанных компонентов, можно сказать, что мы имеем одинаковое название для кулинарного блюда, но пропорции ингредиентов и их качество (а также процесс подготовки) у него будут разные, поэтому и давать этому блюду одинаковое название не имеет никакого смысла.
Пусть США остаются со своей мягкой, жесткой, умной и другими силами. Их, конечно, необходимо иметь в виду, но только анализировать через критическую призму и учитывать как они эти инструменты могут использовать против нас.
Нам же необходимо разрабатывать собственные концепции, теории и доктрины, основанные на отечественной истории, культуре и ценностях, и в соответствии с актуальным политическим моментом.