Станет ли Индия Украиной для Китая?
Одним из трендов, которые обозначились в уходящем 2022 году, стало внезапное потепление коллективного Запада по отношению к Индии. Такое поведение выглядит контрастно на фоне натянутого диалога с другими центрами силы Восточного полушария — от Ближнего Востока до Китая.
Формирующийся многополярный мир, где Запад будет занимать непривычное для него положение «одного из...», наверняка, вызовет реакцию существующего западоцентричного миропорядка. Типичной стратегией Запада остается принцип «разделяй и властвуй», неоднократно доказавший свою эффективность на протяжении человеческой истории. Вполне логично ожидать, что попытки реализации этой стратегии будут иметь место и в новом глобальном противостоянии.
С учетом высоты ставок, Индия выглядит весьма вероятной точкой приложения западных усилий по закладыванию различных «мин» с целью максимального саботажа новой системы мировых отношений и других процессов, ухудшающих позиции Запада.
Почему Индия
Входящая в БРИКС, который явно будет ядром нового миропорядка, Индия является ключевой для развития блока державой. Это положение не является исключительным, такой статус имеет и любая другая страна блока. Однако, географическое положение Индии и её непростая история отношений с Китаем делает Нью-Дели перспективным оппонентом, которого Запад мог бы взрастить для противодействия Пекину. Здесь можно провести определенную аналогию с парой Украина — Россия, хотя сравнение геополитического масштаба Нью-Дели и Киева было бы кощунственным.
Индия, обладающая ядерным оружием, наиболее пригодна на роль потенциального оппонента Китая. Определенная почва для конфликта Индии и Китая уже существует, причем в горячую фазу противостояние переходит регулярно. Наиболее часто это наблюдается в спорной части высокогорного озера Пангонг-Цо, по которому проходит зона разграничения между Индией и Китаем — так называемая линия фактического контроля, установленная почти 60 лет назад по итогам военного конфликта.
Стороны ведут активные споры в отношении принадлежности той или иной части территории Пангонг-Цо. Так, Пекин признал индийской только западную часть акватории озера, которая входит в союзную территорию Индии Ладакх, считая всю остальную часть территории своей. Нью-Дели не может согласиться с этим.
Столкновения между китайскими и индийскими военными проходят в районе озера и около реки Галван. По информации местных СМИ, в середине июня 2020 года именно около реки произошло наиболее ожесточенная схватка с участием военнослужащих обеих сторон — если обычно стычки проходили врукопашную, то тут в ход пошли палки и камни. По данным официального Нью-Дели, в результате инцидента с индийской стороны погибли 20 солдат. Информации о числе погибших и пострадавших с китайской стороны обнародовано не было.
Еще одной спорной точкой остается река Гогра, где армии обеих сторон не смогли развести войска у пункта патрулирования под номером 17. По итогам китайско-индийских переговоров представители стран констатировали определенную «пробуксовку» диалога и не исключили, что для устранения споров будут необходимы встречи на высоком политическом и дипломатическом уровне. При этом отсутствие консенсуса в диалоге сторон скорее всего негативно сказывается на ситуации, поскольку в последнее время Китай и Индия вновь начали подтягивать свои войска к спорным территориям. Как пишет India Today, китайская сторона усилила свои позиции на востоке Пангонг-Цо, а индийские военные собираются перебросить около 35 тыс. солдат в Ладакх.
Напряжение проникло и в сферу экономики с масс-медиа. Индия отказалась от покупки китайского электрооборудования, запретила 59 китайских мобильных приложений и отстранила китайский гигант Huawei от участия в создании сетей 5G. А сам Нарендра Моди удалил свой аккаунт в китайском сервисе микроблогов «Сина вэйбо».
В свое время Нарендра Моди сделал стратегическую ставку на сближение с Пекином и принял с большой помпой в южноиндийском городе Махабалипурам председателя КНР Си Цзиньпина. Но после гибели своих военнослужащих индийский премьер занял подчеркнуто жесткую позицию по отношению к КНР. До открытого конфликта Индия импортировала из КНР энергетическое оборудование на 210 млрд рупий ($2,8 млрд), однако после того, как «Китай вторгся на индийскую территорию», закупки были прекращены.
Стоит отметить, что вплоть до апреля 2022 года был актуален вариант объединения Китая и Пакистана, правительство которого было откровенно дружественным Пекину — и обе державы имели претензии к Индии. Однако, весной этого года в Исламабаде состоялся государственный переворот, сторонник дружбы с Китаем и Россией Имран Хан был свергнут, а на его место пришел прозападный Шабхаз Шариф. После этого в регионе сложился треугольник обладающих ядерным оружием стран, причем две из них в конкретный момент имеют сложные отношения в первую очередь с Китаем. Что предоставляет западным акторам новые возможности в рамках упомянутого «разделяй и властвуй».
«Сумма шансов» Индии стать результативным оппонентом Китаю достаточно высока. Считается, что Индия сравняется с Китаем по численности населения к 2025 г., когда в каждой из стран будет проживать примерно по 1,4 млрд человек, или даже раньше. Перспективы равноценной конкуренции в плане экономики или военно-технического потенциала выглядят более скромно.
По расчетам Rand Corp., лишь при сочетании наиболее благоприятного варианта для Индии и наиболее неблагоприятного для Китая к 2025 г. первая в ближайшие годы даже не догонит, а лишь начнет приближаться ко второму. Прогнозный ВВП Китая и Индии по итогам 2022 года составляет, соответственно, $19,91 трлн и $3,29 трлн.
Сравнить военно-технические потенциалы двух стран сложно — не в последнюю очередь потому, что Китай не приветствует открытость своих технических и тем более военных программ. Тем не менее, Индия превосходит Китай с точки зрения расходов на инновационные отрасли, количества выпускников технических ВУЗов, научных публикаций и патентов.
Таким образом, по данным внешнего наблюдателя, Индия может стать заметным противовесом Китаю в регионе. Тем более, что стратегические интересы Китая наслаиваются на сферу влияния Индии как минимум географически.
Тесный Индийский океан
Несмотря на широкую программу модернизации военно-морского флота Китая, география пока не позволяет КНР вести себя в Индийском океане с позиций силы. Роль баз и пунктов материально-технического обеспечения становится принципиальной. Официальная концепция «Морской шелковый путь XXI века» была впервые опубликована Китаем в 2005 году, а спустя восемь лет утверждена в качестве официальной программы. Стратегия направлена на расширение связности инфраструктуры в Юго-Восточной Азии, Океании, Индийском океане и Восточной Африке. В этом смысле, стратегия оказывается «морским» альтер-эго к Экономическому поясу Шёлкового пути, проходящему по территории Центральной Азии.
На Западе прижилось другое название — «Нить жемчуга», связанное с цепочкой чисто военных баз и объектов двойного назначения, которые Китай размещает в важной для себя акватории Индийского океана. Сохранение контроля над которой позволяет Китаю не терять стратегического преимущества в странах Восточной Африки. Критики стратегии отмечают, что «Морской Шёлковый путь XXI века» направлен на «привязку» локальных экономических сетей в бассейне Индийского океана к китайской экономической системе, что в долгосрочной перспективе способствует расширению зоны геополитического влияния КНР.
Основным препятствием на данном направлении оказываются интересы Индии, которая имеет в регионе не менее серьезные, обусловленные исторически интересы. C начала 1990-х годов индийское правительство проводило курс «Смотри на Восток», направленный на активизацию сотрудничества со странами ЮВА, а также Восточной Азии. Третьей фазой данной политики, запущенной правительством действующего премьера Моди, стала инициатива «Делай на Востоке». Примечательно, что курс был принят по итогам консультаций с лидером Сингапура Ли Кван Ю и достаточно очевидно направлен на создание противовеса влиянию КНР в регионе.
К концу 1990-х годов приоритеты внешнего развития Индии были расширены и было выделено три стратегических кольца: «непосредственное соседство» (Южная Азия), «расширенное соседство» (большая часть ИТР) и остальной мир. Индийский океан входит в наиболее чувствительную сферу.
На сегодняшний день в регионе Индийского залива Китай уверенно закрепился в Восточной Африке и в ряде других стран бассейна Индийского океана. Индии удалось лишь частично нейтрализовать экспансию КНР, при этом большинство ее шагов являются реактивными. Например, такие проекты как «Муссон», «Дорога специй», «Безопасность и рост для всех», направленные на укрепление сотрудничества Индии со странами бассейна Индийского океана. В ряде случаев Индии удалось переломить ситуацию во внешнеполитической конкуренции с Китаем и склонить на свою сторону ряд стран бассейна Индийского океана, например, Шри-Ланку, где в 2015 году был избран проиндийский президент М. Сирисена.
Теснота Индийского океана для двух крупнейших игроков региона становится всё более ощутимой. Потенциально конфликтогенная ситуация не могла не привлечь внимания сил, которые считают Индо -Тихоокеанский регион своим, а не китайским или индийским.
Удобная Канада
В последнее время фиксируется ряд попыток Запада сблизиться с Индией — с явным антагонизмом по отношению к Китаю. Одним из ключевых каналов такого сближения стала Канада — что является весьма интересным случаем.
Отношения Оттавы и Нью-Дели резко охладились после того, как в 2015 году свой пост занял действующий премьер-министр Канады Джастин Трюдо. Знаковым для Индии событием стало приглашение, которое Трюдо направил в 2018 году осужденному за попытку убийства индийского министра в 1986 году Джаспалу Атвалу. После скандала приглашение отозвали, но в СМИ просочились радушные фото Атвала с женой Джастина Трюдо.
В 2020 году Индия обвинила Трюдо в подстрекательстве к «экстремистской деятельности» после того, как он выразил обеспокоенность по поводу реакции Нью-Дели на фермеров, протестующих против ряда реформ. Трюдо подчеркнул, что Канада всегда будет поддерживать право индийских фермеров быть услышанными.
Спустя два года позиция Трюдо диаметрально поменялась. Министр иностранных дел Канады Мелани Жоли анонсировала визит в Индию в марте 2023 года. За ней последует министр национальной обороны Канады Анита Ананд — её индийское происхождение воспринимается как серьезное преимущество. Утверждается, что 2023 год должен стать годом «назревшей перезагрузки индо-канадского стратегического партнерства».
Новая стратегия Канады в Индо-Тихоокеанском регионе, похоже, отражает такие геополитические и геоэкономические связи, пишет индо-канадское издание EurAsian Times. И подчеркивает — Канада видит четыре региона, относящиеся к её интересам: Китай, Индия, Северная часть Тихого океана (Япония и Корея) и АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии).
Важно подчеркнуть, что «суверенная политика Канады» — геополитический оксюморон. Юридическим правителем Канады остается король Британии Чарльз III, а теснейшие — если не сказать, вассальные — связи Оттавы и Вашингтона не позволяют Канаде сколько-нибудь крупные внешнеполитические шаги, не согласованные с Лондоном и Вашингтоном. Поэтому активность Канады на индийском направлении следует воспринимать как проекцию соответствующего интереса Британии и США.
Есть много причин, по которым Канада может восприниматься как перспективный посредник. По информации самой Канады, «люди индо-тихоокеанского происхождения» составляют самую большую диаспору в Канаде, каждый пятый канадец имеет тесные связи с индо-тихоокеанским регионом, из которого к тому же прибыло 60% всех иностранных студентов.
Канадская «Индо-Тихоокеанская стратегия» напоминает, что совокупный ВВП топ-5 экономик региона составляет $29,3 трлн — по сравнению с $17,2 трлн долларов для всего ЕС. А к 2050 году регион будет формировать половину мирового ВВП. Символично, что стратегия была опубликована через десять дней после того, как 17 ноября Си Цзиньпин устроил премьер-министру Канады Джастину Трюдо «публичную порку», обвинив в утечке деталей встречи на саммите G20 на Бали.
Разделы о Китае и Индии в «Стратегии» находятся рядом. Но они разительно отличаются тональностью. Китай назван «все более разрушительной глобальной державой», интересы и ценности которой «всё больше расходятся с нашими». Список претензий к Китаю многогранен: «принудительная дипломатия», милитаризация региона, несогласованные с Западом финансовые дотации разным странам мира, «ущемление» прав уйгуров и многое другое.
Внутри страны Оттава намерена строить мощную «антикитайскую» защиту в сфере инвестиций, финансов, информации, инфраструктуры, а также «нашей канадской демократии». Канада будет «продолжать стоять плечом к плечу с народом Гонконга», развивать «многогранное взаимодействие с Тайванем» и «противодействовать любым односторонним действиям, которые угрожают статус-кво в Тайваньском проливе, а также в Восточно- и Южно-Китайском морях». Вместе с партнерами Оттава намерена «противостоять глобальному влиянию Китая».
Совершенно иначе воспринимается Индия. Это «важнейший партнер», с которым Канаду объединяют «традиции демократии и плюрализма, общая приверженность международной системе, основанной на правилах» — в отличие от Китая, который как раз нарушает эти «правила». Отношения с Нью-Дели предполагают развитие экономических связей, расширение доступа к рынкам, создание канадско-индийского отдела в рамках Службы комиссара по торговле для предприятий и инвесторов, желающих выйти на индийский рынок, или для тех, кто сотрудничает с индийскими предприятиями. К этому добавляется упрощение визового режима, поддержка академических, образовательных, культурных, молодежных и исследовательских обменов, торговые миссии и сотрудничество в защите экологии.
Завершается посвященный Индии раздел стратегии напоминанием, что Индия — крупнейшая в мире демократическая страна, перспективы которой огромны. Перспективы Индии, действительно, великолепны. Но очевидно, что при таких же великолепных перспективах Китай позиционируется Оттавой в совершенно ином свете.
С тех пор, как 27 ноября министр иностранных дел Мелани Жоли обнародовала стратегию, она обсуждалась канадскими учеными и аналитиками, причем некоторые называли ее «запоздалой», в другие — «неадекватной». С этим можно согласиться, поскольку в стратегии много откровенно политизированных и явно вписанных в рамках конъюнктуры мест. Например, Канада намерена бороться в Индо-Тихоокеанском регионе за «права 2SLGBTQI +» - что бы это ни значило. Однако, в канадской стратегии важны не отдельные места, а общий вектор: нужно дружить против Китая, и в первую очередь — с Индией.
О важности отношений с Индией в будущем контуре говорит подчеркнутое игнорирование индийских внутренних дел — на фоне подчеркнутой обеспокоенности таковыми в Китае. Как пишет канадская The Global and Mail, правительство Джастина Трюдо максимально дистанцировалось от стремления канадских сикхов к независимому Пенджабу. В ноябре стало известно об обеспокоенности Нью-Дели тем, что сикхские общины в Канаде финансово и организационно поддерживают сепаратистов, которые хотят отделить Пенджаб от Индии. Индия призвала Оттаву пресечь такие попытки создания «суверенного Халистана».
Сикхи были возмущены и написали письмо премьеру Трюдо, в котором требовали «разъяснить правительству Индии, что Канада не позволит представителю иностранного правительства оказывать на нее давление с целью подавления свободы слова своих граждан». Дэвид Моррисон, заместитель министра иностранных дел, в начале ноября заверил своего индийского коллегу в том, что «Канада уважает суверенитет и территориальную целостность Индии и не признает неофициальные референдумы».
Разумеется, попытка вобрать Индию в западную сферу влияния не завязана на одну лишь Канаду. Соответствующую работу ведут США, Британия и ЕС. The Economic Times напоминает, что в 2022 году президент США Джо Байден дважды встречался с премьер-министром Нарендрой Моди — сначала в кулуарах саммита антикитайского «QUAD» в Токио в мае, а затем на полях саммита G-20 на Бали. Министр иностранных дел Индии С. Джайшанкар также встретился в сентябре с госсекретарем США Энтони Блинкеном, что касается финансов, недавно имел место визит министра финансов Джанет Йеллен в Индию, где она встречалась с ее коллегой Нирмалой Ситхараман. На энергетическом фронте министр нефти и природного газа Хардип Сингх Пури работал со своей коллегой, министром энергетики Дженнифер Гранхолм, министры юстиции Пиюш Гоял и Кэтрин Тай регулярно ведут переговоры о торговле. Более того, The Hill прямо назвала очередные столкновения индийских и китайских военных на спорной территории «испытанием терпения Америки».
Европейский Observer Research Foundation называет Индию главным внешнеполитическим приоритетом для ЕС при председательстве Швеции в Совете ЕС с 1 января 2023 года. Британскую заинтересованность в максимальном развитии отношений с Индией фиксирует Media India Group. Можно говорить о высокой вероятности усиления попыток усугубить противоречия между Индией и Китаем в 2023 году. Причем эти попытки будут тем активнее, чем сильнее будут ощущаться проявления глобального кризиса либерального, ориентированного на Запад, миропорядка.
Позиция России
Естественным образом возникает вопрос: что должна в этой ситуации делать Россия? Наша страна имеет стратегическое партнерство и огромный багаж добрососедских отношений и с Индией, и с Китаем. Кроме того, осложнение отношений между Китаем и Индией поставит под удар многие интеграционные проекты (БРИКС), которые будут играть важную роль в формировании многополярного мира. Поэтому ухудшение индо-китайских отношений окажет опосредованное негативное влияние на стратегические российские интересы.
Поэтому на 100% пассивная позиция вряд ли может считаться конструктивной. Однако, чрезмерная вовлеченность в процесс напряженного диалога Индии и Китая — если он возникнет — тоже может привести к негативным результатам.
Не стоит забывать о том, что Россию наверняка будут пытаться поставить в ситуацию игры с нулевой суммой, вынуждая полностью поддержать одну из сторон. Уделяя особое внимание ухудшению отношений с Китаем — доктрина «треугольника Киссинджера», в котором США должны иметь отношения с Россией или Китаем лучше, чем между Россией и Китаем, сохраняет свою актуальность.
Индия и Китай имеют достаточно политической мудрости, чтобы разрешить возникающие тактические сложности путем переговоров. Если этим важным для России государствам потребуется помощь, то целесообразной, может быть, фокусировка не на разрешении локальных географических трений, а на создании новых уровней партнерства крупных государств на базе разработанных новых и справедливых правил международных отношений, торговли и логистики. В этом ключе, влияние России может быть конструктивным, действенным и, самое главное, не несущим негативных геополитических эффектов.
Подписывайтесь на Телеграм-каналы Института РУССТРАТ и его директора Елены Паниной