Вашингтон и Москва "обменялись" киберударами: кому выгоден вброс?

На первый взгляд, произошедшее выглядит какой-то детской возней в песочнице. Ссылаясь на некие кибератаки на инфраструктуру и СМИ США, а также на репутацию западных вакцин против COVID-19, Соединенные Штаты якобы произвели нападение на российские государственные веб-ресурсы. Предупредив Москву, что продолжат подобное, если Кремль не внемлет американскому требованию прекратить кибертерроризм.

В свою очередь пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков 10 марта сообщил журналистам, что каких-либо существенных сбоев в работе правительственных сайтов замечено не было.

Общественность наблюдает за обменом заявлениями и пытается понять – а что это вообще такое было? Кинематограф приучил зрителя к тому, что хакеры – это страшно. Они способны обваливать с небес самолеты, отключать от электричества города и целые штаты, останавливать движение поездов метро и заставлять банкоматы вышвыривать наружу весь запас наличности.

Еще популярны истории о том, как внедренный израильтянами вирус вывел из строя центрифуги на иранском заводе по обогащению урана. Словом, ждали страшного душегубства, а он, как сказал классик, всего лишь чижика съел.

Понятно, что Москва никакой кибератаки на американскую инфраструктуру не предпринимала - зачем? Какая мотивация? Поэтому понятно, что данная шумиха выгодна исключительно американцам а) для нового витка санкций в отношении России и б) для того, чтобы обосновать свой ответный удар.

Но если вдуматься серьезно, то мы стали свидетелями прямого уничтожения американцами одного из ключевых принципов международной безопасности, ранее отделявшего состояние мира от состояния войны.

До недавнего времени считалось нерушимым, что нападать друг на друга страны могут лишь в состоянии войны. И если война началась, то правила общения мгновенно меняются, больше не требуется доказывать вину противника в суде, стрелять сразу на поражение разрешается даже на подозрительный шорох. Стрелять буквально из всего, что есть под рукой, нисколько не переживая за возможную чрезмерность использования силы.

Результат подобного было принято считать настолько страшным, что стороны стремились всеми силами не допустить сваливания в войну. А тут официальные власти США, не скрываясь, публично, заявили о целенаправленном нападении на другое государство, с которым Америка в состоянии войны не находится. И мир такое проглотил. Тем самым подтвердил, что в новой реальности «так» поступать можно.

Везде и всегда в былой истории подобное неизбежно приводило к эскалации усилий и расширения масштаба воздействия. Если можно пытаться свалить информационный сайт президента России, то почему нельзя точно также обрушить, скажем, портал госуслуг? А если и это можно, то почему бы не попробовать действительно остановить электроснабжение в каком-нибудь регионе? И вот так, шаг за шагом дело неумолимо придет к ситуации, когда единственным вариантом ответа станет применение ядерного оружия.

Стало быть, России следует не иронизировать по поводу бесплодности американских кибератак на российское виртуальное пространство, а жестко обозначить, что любая подобная попытка в будущем будет рассматриваться нами как прямое объявление войны, с соответствующим нашим ответом «всеми доступными средствами, которые мы сочтем нужным».

Ибо по-другому они не остановятся, а значит, стрелять нам все равно придется, только в гораздо худших для себя условиях, ибо отделить просто локальную кибератаку от кибератаки на государственную инфраструктуру, предшествующую ядерному удару, может просто не быть времени.