Зачем России "мягкая сила", если США давно от нее отказались? Часть первая
Назначение Евгения Примакова-младшего руководителем Россотрудничества дает надежду на то, что Россия, наконец, всерьез займется защитой своих законных интересов и укреплением позитивного имиджа за рубежом. Во главе этой ключевой организации после нескольких «смутных лет» появился человек обладающий, судя по его впечатляющему послужному списку, огромным опытом как в политике, так и в журналистике.
Или, если это сформулировать слегка старорежимно, знанием идеологической борьбы, которая всегда была, есть и будет, что бы ни происходило в той или иной стране, тем более, если она входит в число тех, кто определяет политический и экономический климат на нашей планете.
Надеюсь, что Евгений Александрович не обидится за приставку «младший». Прекрасно его понимаю. Невооруженным глазом видно, что значительную часть своей сознательной жизни он пытался доказать собственную самодостаточность и индивидуальность. Но принадлежностью к великой династии, к числу которых, без сомнения, принадлежат Примаковы, можно и нужно гордиться.
К тому же в моем сознании в сочетании имени и фамилии – Евгений Примаков – есть нечто достаточно личное. Для меня Евгений Максимович Примаков – дед нынешнего главы Россотрудничества – с теперь уже далекого детства был просто «дядей Женей». В отличии от общепринятого восприятия его как серьезного ученого и политика он мне запомнился простым, жизнерадостным человеком. С моим отцом, Спартаком Бегловым, их связывала глубокая и искренняя дружба, подкрепленная взаимным уважением.
Хотя к папе всегда стояла длинная очередь тех, кому была нужна какая-то помощь или совет, сам он, когда хотел с кем-то посоветоваться или узнать другое мнение, обращался именно к Примакову-старшему. И тот всегда находил время для встречи и разговора.
Не могу сказать, что он часто бывал у нас дома, но точно знаю, что контакт они поддерживали постоянно. Даже когда отца уже не стало, мама не раз обращалась за советом к Евгению Максимовичу. Тогда он уже занимал высокие посты в правительстве, но сам или через помощников каждый раз откликался на ее просьбы. Уже за одно это он достоин уважения и почитания.
Был только один такой второй человек среди друзей отца, с которым его связывали такие же теплые отношения – «дядя Юра», известный в миру как академик Георгий Аркадьевич Арбатов. И Арбатов, и Примаков были поистине титанами своей эпохи, оба они спасали Россию в целом ряде острейших критических ситуаций, и на самом деле их вклад в историю нашей страны явно пока еще недооценен.
Так что генетически унаследованной мудрости, думаю, Примакову-младшему не занимать. А задачи перед ним как руководителем Россотрудничества действительно стоят сложнейшие. Но об этом чуть ниже.
А после этого короткого лирического отступления в начале позволю себе немного теории. Не зря же два года преподавал курс «мягкой силы» магистрам в одном из московских «универов».
Из-за инертности когнитивных и политических процессов в России, да и за рубежом, по-прежнему продолжают использовать вот уже третье десятилетие подряд термин «мягкая сила», который, как и породившая его теория, в действительности уже устарел и совершенно не отражает остроты и масштабов манипулирования общественным сознанием, которое сейчас имеет место в мире и которое в первую очередь направлено против России. Так что пока придется также оперировать этим понятием.
Что означает термин «мягкая сила» и откуда он взялся. Это словосочетание мне лично никогда не нравилось. Как говорят в таких случаях американцы, это некое «contradiction in terms», поскольку сила она и называется силой, потому что является жесткой.
Предложил концепцию «мягкой силы» американский политолог, либерал-русофоб профессор Гарвардского института государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди Джозеф Най. Впервые этот термин он использовал в своей книге «Bound to Lead: The Changing Nature of American» в 1990-ом году. Затем Най развил свою теорию в книге «Soft Power: The Means to Success in World Politics», вышедшей через 14 лет в 2004-ом году.
Нельзя не обратить внимание на название первой книги «Bound to Lead», что можно перевести как «Обреченные на лидерство». Этакий совсем непрозрачный намек на то, что именно Соединенные Штаты являются своего рода «духовным отцом» всего мира.
Весьма символична и дата появления первой книги – 1990 год. Для истории человечества конец 80-х и начало 90-х годов прошлого века стали не просто периодом поистине эпохального значения, а коренного перелома в историческом развитии.
После прихода к власти в СССР Михаила Горбачева, а затем Бориса Ельцина в стране началось движение в сторону коренных преобразований, которое в итоге привело к отказу от коммунистической идеологии и началу создания рыночных отношений. Была запрещена деятельность КПСС, которая более 70 лет являлась единственной руководящей и направляющей силой в стране, разрешена частная собственность и свободное предпринимательство.
В результате кардинально изменилась и обстановка в мире. Если до этого весь ход истории определялся прямым военным и идеологическим противостоянием двух противоположных по своей сути и потому враждебных систем – капиталистической и социалистической, то теперь одна из них прекратила свое существование.
Соответственно перед западными идеологами и встал вопрос: а как жить дальше? Советский Союз, преобразованный после выхода из его состава бывших советских республик в Российскую Федерацию, которая к тому же оказалась из-за разрушения предыдущей системы в глубоком кризисе, больше не представлял для США ни военной, ни экономической, ни социальной угрозы. И упор на грубую военную силу для подтверждения глобального авторитета и главенства США многим уже представлялся излишним.
К тому же нужно было найти некую альтернативу опороченному «холодной войной» термину пропаганда, который ассоциировался именно с этим жестким противостоянием двух сверхдержав и подразумевал использование зачастую самых нечистоплотных и грязных методов ведения идеологической борьбы.
«Пропаганда – распространение информации, фактов, аргументов, слухов, полуправды или лжи, чтобы повлиять на общественное мнение», - вот так, например, исключительно в черных красках определяет ее Энциклопедия Британника.
Но на самом деле не так страшен черт, как его малюют. Да и появлению самого термина мы обязаны не советским идеологам, а католической церкви, когда в далеком 1622 году по указу папы Григория ХУ была создана организации Congregatio de Propaganda Fide, что в переводе означает Конгрегация распространения (или продвижения) веры. Кстати сказать, это была гигантская обладавшая целым рядом налоговых и прочих льгот «корпорация», подобной которой в мире не было вплоть до ХХ века.
Что касается Джозефа Ная, то его концепция довольно проста и наивна. По его мнению, США должны продвигать свои собственные, только им свойственные ценности на международной арене таким образом, чтобы остальные страны «по доброй воле» следовали «успешному» примеру США. Как он написал, следует выстроить такую повестку дня на международной арене, которая позволяла бы поощрять другие страны к переменам, а не заставлять их меняться с помощью военной силы и экономических санкций.
Иными словами, «мягкая сила» — это некая способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности, в отличие от «жёсткой силы», которая подразумевает принуждение против воли. Соответственно каждое государство может сформулировать свойственные ей позитивные черты, которые и должны привлекать другие страны и народы.
Най при этом, естественно, исходил из того, что именно США являются той единственной и неповторимой «землей обетованной», которая как магнитом должна притягивать к себе все остальное человечество. То есть совершенно добровольно, потому что все остальным просто-напросто некуда деваться.
Каждый раз, когда я рассказываю про теорию Ная, почему-то невольно вспоминаю старый анекдот про некоего гражданина, который предлагает директору цирка новый номер – прыжок из-под купола в чан с фекалиями. «А в чем цимес? – интересуется директор. «Да как же, - восклицает гражданин. – Оркестр в дерьме, публика в дерьме, вы, господин директор, в дерьме. И тут выхожу я, весь в белом!»
Несмотря на всю ее наивность, концепция «мягкой силы» была принята на «ура» во всем мире и, естественно, в самих Соединенных Штатах, где ее тут же возвели в ранг официальной политики. С большой задержкой более чем на десятилетие теорию подхватили и в России.
Но «остаться в белом» США не получилось. Во-первых, изначально у критиков теории вызвали большое сомнение постулаты о «добровольности» и «привлекательности». Даже на бытовом уровне мы прекрасно понимаем, что то, что нравится одним, у других может вызвать только отвращение.
Да и с геополитической точки зрения, вопреки наивно-девичьим желаниям Америки, однополярного мира не получилось. К тому же Россия, несмотря на все внешнее противодействие, сумела как птица Феникс возродиться из пекла и занять положенное ей по статусу ведущее место в мировой иерархии как одного из основных «центров силы».
Так что в своей второй книге, вышедшей через 14 лет, горе-профессор фактически уже идет на попятную и вводит новый термин - «умная сила», что подразумевает использование всех имеющихся у государства ресурсов как мирных, так и военных для продвижения своих интересов. В мире это было принято к сведению, но при этом продолжают стыдливо, словно девственницы перед первой брачной ночью, взывать к «мягкой силе».
Впрочем, американские официальные лица, как показывают не только их заявления, но и конкретная политика, во втором десятилетии нынешнего века перестали особо заморачиваться на терминологию, а перешли к весьма жестким методам ведения той самой идеологической войны против России, которая, якобы, должна была почить в бозе вместе с СССР.
Своего рода идеологическую подоснову перехода от «мягкой силы» к более жесткой подвел опубликованный 26 сентября 2018 года доклад одной из наиболее влиятельных «фабрик мысли» США – вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, который, согласно рейтингу Университета Пенсильвании, занимает первое место в мире в категории «Аналитические центры по обороне и национальной безопасности».
На этот документ у нас почти не обратили внимание, хотя, как показывают нынешние события вокруг России, да и внутри ее, предлагаемые в нем методы были взяты на вооружение Вашингтоном. Доклад имеет очень характерное название – «Когнитивный эффект и межгосударственный конфликт в киберпространстве».
В статье с изложением основных тезисов доклада на сайте Центра один из его авторов Джеймс Эндрю Льюис, старший вице-президент Центра и директор программы политики в области технологий, берет, что называется с места в карьер и уже в первых строках констатирует, что «эйфория 90-х годов по поводу того, что окончание «холодной войны» стало триумфом для рыночной экономики, оказалось иллюзией». Вопрос сегодня, по его мнению, стоит так: «Как будет управляться мир, и кто будет управлять им».
Льюис признает, что «реакцией на глобализм и распространение западной и американизированной культуры привело к росту национализма, поскольку тем самым общества пытаются защищать собственные ценности, что также сопровождается общим несогласием с западными ценностями». Если «холодная война», продолжает он, была биполярной борьбой между двумя соперничающими системами правления, то этот новый конфликт является многополярным. То есть, проще говоря, глобальным.
Далее начинается самое интересное. Льюис указывает: «Киберпространство стало теперь предпочтительным полем боя». По его мнению, эти военные действия идут в «серой зоне», и, по сути дела, это не мир, но и не война. «Государства используют интернет в целях принуждения», - признает автор.
И продолжает: «Его особенности легко могут быть использованы именно для принуждения, что включает относительную анонимность, возможность отрицания, мощные когнитивные эффекты, которые предоставляют информационные технологии, а также глобальная доступность.
В то время как кибератаки могут быть использованы для достижения эффекта, сходного с использованием кинетического оружия, нематериальные эффекты куда более важны. Манипулирование информацией и процессом принятия решения усложняет любой конфликт, обеспечивает источник военного превосходства и бросает вызов нашей обычной стратегии, ориентированной на создание кинетических вооружений».
Вот так достаточно откровенно. Как сказал достаточно давно советский классик, «я к штыку приравняю перо». То есть ставится знак равенства между использованием информации в целях принуждения и оружием массового уничтожения. Как подчеркивает Льюис, задача именно состоит в «достижении когнитивного эффекта, манипулировании информацией с целью изменить мышление и поведение».
«По сути, стратегическая цель состоит в том, чтобы повлиять на мораль, сплоченность, политическую стабильность и, в конечном итоге, подорвать волю противника к сопротивлению», - указывает он.
Что называется, шел в комнату, попал в другую. Не доклад, а эпитафия на могиле концепции «мягкой силы». Больше никакой добровольности, да здравствует принуждение! Хочешь – научим, а не хочешь – заставим! Вот такова, если коротко, суть этой новой американской концепции.
А если теперь спроецировать ее тезисы на протестные выступления в России прошлого лета, негативные «выплески энергии» вокруг голосования по поправкам к Конституции, с пол-оборота появляющиеся пикеты в защиту очередного «героя» - «жертвы политических репрессий» наших штатных «представителей узких кругов широкой общественности» и так далее и тому подобное, то многое становится ясным. А если к этому добавить резкий рост антироссийских настроений в сопредельных традиционно дружественных к России странах, то, как говорится, хоть святых выноси.
И Россия, к величайшему сожалению, пока не сумела выстроить адекватную линию «обороны», чтобы дать достойный ответ этой очевидной угрозе. Почему? Об этом – в следующих частях статьи.