Ялта-45, день V: Черчилль в бешенстве — заговорили о колониях!
В пятый день Ялтинской конференции рассматривался, в частности, вопрос о том, кого же возьмут в ООН. Позиция Сталина была однозначной: «Объединённые нации» — это страны антигитлеровской коалиции и те, кто их поддерживал.
Сталин обратил внимания Рузвельта и Черчилля на то, что если будут приглашены не только страны, объявившие войну Германии, но и «присоединившиеся», то странам, действительно воевавшим с Германией, будет зазорно сидеть рядом с теми, которые «колебались и жульничали в течение войны».
Кого Сталин имел в виду? В первую очередь, Турцию, руководство которой в 1941—1942 гг. всерьёз рассматривало сценарий вступления в войну на стороне Третьего рейха. Широко известны «экскурсии», которые устраивало немецкое командование для турецких генералов на Восточный фронт. Одна из таких поездок закончилась встречей турецких военных с Гитлером, после которой те доложили своему президенту: от России остался лишь снег.
В 1942 году Турция перебросила на советскую границу 750-тысячную группировку, готовую к наступлению на Закавказье. Утратив всякую осторожность, премьер Турции Сараджоглу заявил немецкому послу, что турецкий народ, мол, только о том веками и мечтает, как бы уничтожить Россию. Однако разгром армии Паулюса в Сталинграде отрезвил турецкое руководство. Ещё больше реализма появилось после Курской дуги. С начала 1944 года турецкое руководство стало медленно «отползать» от Берлина и налаживать старые связи с англичанами.
И вот результат: в Ялте Черчилль произносит пафосную речь о том, что Турцию нужно «понять и простить». Да, он признаёт, что Турция ничем не помогла союзникам и не вступила в войну на их стороне даже по его, Черчилля, просьбе. Но ведь Анкара заключила с Лондоном союз ещё до начала войны, в очень опасное время, понимаете?
Поэтому Черчилль задаётся риторическим вопросом: не следует ли туркам дать возможность раскаяться на смертном одре? И тем самым пытается обезопасить Турцию от выдвижения ожидаемых советских требований — например, свободный проход флота через Проливы и возвращение границы на рубеж августа 1914 года.
Сталин в этом эпизоде решил не спорить с Черчиллем, заметив лишь: «Турцию следует пригласить, если она объявит войну Германии до конца февраля». Советский лидер, очевидно, принял решение разбираться с ответственностью Анкары в двустороннем порядке. Но вот в отношении Испании, управлявшейся режимом Франко, решения были приняты жёсткие — франкистов не пустили ни в ООН, ни в другие международные организации.
Добившись «прощения» Турции, Черчилль, однако, получил «удар в спину»: американские партнёры вдруг заговорили об «опеке над колониальными и зависимыми народами». Услышав слово «колонии», Черчилль вышел из себя — оказался «в сильном возбуждении», как дипломатично отмечено в стенограмме переговоров. Он, Черчилль, решительно возражает против самого обсуждения этого вопроса!
«Пока британский флаг развевается над территориями британской короны, он не допустит, чтобы хоть какой-либо кусок британской земли попал на аукцион с участием 40 государств! Никогда Британская империя не будет посажена на скамью подсудимых в Международном Суде по вопросу об „опеке“ над несовершеннолетними нациями!» — вещал Черчилль собравшимся.
В ответ американцы сделали вид, что их неправильно поняли: речь, мол, идёт только о колониях, которые отберут у стран Оси. На первом этапе так и было. Однако последующий ход мировых событий показал, что Черчилль всё понял правильно — американский «старший брат» уже готовился «раскулачить» британцев и лишить их колониальных владений. Превратив их затем в собственные экономические колонии под игом доллара.
Сегодня мир стоит на пороге нового витка антиколониализма — освобождения уже от американской гегемонии. И крайне важно, чтобы в этом благородном движении Глобального Юга прочь от оков Pax Americana к нему вновь не втёрлись в доверие «помощнички» из Лондона, готовые предложить кандалы поэлегантнее.