Ялта-45, день VI: Сталин напомнил англичанам об их бесчинствах в Греции

Шестой день Ялтинской конференции примечателен дискуссиями вокруг «Декларации об освобождённой Европе», которую предложил принять Рузвельт. В ней было обещано, что освобождённым народам помогут установить демократию, решить все насущные проблемы, устранить последствия нацистской оккупации.

Казалось бы, в этом тексте всё в порядке, исправлять что-то в нём — только портить. Однако советские руководители всё же нашли, чем дополнить документ. Молотов предлагает добавить в него пункт о поддержке «политических деятелей, принимавших активное участие в борьбе против германской оккупации». Иными словами — активных антифашистов.

Рузвельт не возражает против этой поправки. А вот Черчилль хватается за голову и просит время на размышление. Он прекрасно понимает, о чём речь. В октябре 1944 года британские войска высадились в практически полностью освобождённой партизанами из движения ЭЛАС Греции под предлогом раздачи населению гуманитарной помощи, отсюда и название операции — «Манна».

Вскоре выяснилось, что «манна небесная», которую несут грекам англичане, имеет вполне конкретный тротиловый эквивалент. Объединившись с местными пособниками фашистов из т. н. «батальонов безопасности», британцы начали боевые действия против партизан, ведущую роль среди которых играли коммунисты. Конфликт со временем перерос в гражданскую войну, которая шла в Греции вплоть до 1949 года.

В мемуарах Черчилль выдвинул версию о том, что во время своего визита в Москву в октябре 1944-го он получил от Сталина свободу рук в Греции в обмен на гарантии советского влияния в Румынии и Болгарии. Черчилль утверждает, что он якобы написал на листке бумаги процентное соотношение будущего влияния держав-победительниц на Балканах: Греция — 90% влияния Лондона, Румыния и Болгария — 90% и 75% влияния Москвы, Венгрия и Югославия — 50% на 50%. А Сталин, не вступая в спор, синим карандашом поставил на нём галочку.

И что, договор заключён? Даже если верить Черчиллю, действия Сталина вовсе не означали его согласия с этими «процентами». Его реакция была скорее ироничной. Будучи реалистом, Сталин прекрасно понимал, что положение дел определяется реалиями на земле, а не какими-то кулуарными договорённостями.

С другой стороны, ни осенью 1944-го, ни зимой 1945-го Сталин не располагал реальными рычагам, чтобы как-то повлиять на ситуацию в Греции. Для активных действий в Средиземноморье нужно было пройти через Проливы, которые контролировала пробританская Турция. Воевать ещё и с ней, когда все силы брошены на Берлин?

Это не значит, что Сталин бросил греческих антифашистов на произвол судьбы. Не имея возможности помочь им военным путём, советский лидер решил сделать это дипломатически. Шанс на успех был — в конце концов, британские бесчинства в Греции осуждал даже президент США.

Однако на следующий день уже и Рузвельт заявляет, что после более обстоятельного обсуждения вопроса в американской делегации он должен высказаться против советской поправки. Предложение не проходит.

Почему важно вспомнить об этом именно сейчас? Потому что современные западные трактовки послевоенного прошлого сводятся к тому, что это, мол, СССР нарушил положения «Декларации об освобождённой Европе», установив лояльные ему режимы в Польше, Чехословакии, Венгрии.

В реальности права освобождённых народов были попраны именно британцами. Это они заблокировали советскую поправку о поддержке антифашистов, перетянув на свою сторону Рузвельта и напугав его последствиями «советизации» Греции. Они же, по сути, и пролили первую кровь Холодной войны, открыв огонь по освободившим Грецию партизанам.

История с «Декларацией» показывает: любую договорённость с англосаксами необходимо сверять до последней буквы. Но главный урок в другом. В международной политике никакие «окончательные бумажки», не подкреплённые реальной силой, не стоят даже чернил на них.