О стратегии России в ближнем зарубежье

Оценка ситуации.

В целом, стратегия России в ближнем зарубежье характеризуется спецификой последствий распада СССР, когда местные национальные элиты бывших союзных республик оказались перед фактом отделения от исчезнувшего союзного руководства в Москве и превращения в лидеров де-юре независимых государств.

В поисках новой консолидации населения вместо ушедшей идеологии советского интернационализма стал использоваться национализм, обосновывающий легитимность новых элит и их стратегические цели государственного строительства. Новые национальные элиты по-новому переоценили выгоды своего географического положения, стараясь использовать к своей пользе конкуренцию крупных государств, соперничающих за глобальное влияние в Евразии.

Россия оказалась в крайне ослабленном положении, утратив интеграционную идеологию, территории, единую транспортную сеть и предприятия единого народнохозяйственного комплекса. Самой главной потерей оказались огромные массы этнических русских, оказавшихся отрезанными от исторической Родины и превратившихся в новых государствах в людей второго сорта.

Одной из основных слабых мест России оказалось статья Конституции 1993 года о приоритете международного права над национальным, внесенная туда под влиянием пришедших к власти либералов с подачи Запада. Исходя из этой нормы Россия как бы признавала право бывших союзных республик на враждебную в отношении России политику и на репрессии русского населения в своих государствах, что называлось «национальным строительством», посягать на которое было чревато скоординированным международным давлением.

В тот период в России на уровне государства проводилась линия, которая де-факто поддерживала многовекторную политику бывших национальных окраин и не считала проблемой проводившуюся там дерусификацию во всех формах – от перевода местных алфавитов на латиницу до устранения русского языка из числа государственных языков. При этом Россия стремилась сохранить влияние на местные элиты через политику скидок на углеводороды, поставки советских систем вооружений и построение теневых коррупционных схем с завязанными на власть местными олигархами.

Однако такая позиция была понята как слабость и высокая точка нужды хотя бы в формальных и декоративных отношениях. Россия оказалась в политической ловушке собственных подходов к построению влияния на постсоветском пространстве в условиях крайней собственной технологической отсталости и валютно-финансовой зависимости.

Неправильное распределение имеющегося у Москвы политического, властного, финансово-экономического, военного ресурса была и остаётся главным препятствием для проекции российского влияния на бывшие советские республики.

Российским элитам есть что предложить элитам стран бывшего СССР в плане сохранения активов. Однако это предложение должно подпитываться соответствующей политической волей и использованием веских механизмов для выполнения партнерской стороной принятых на себя политических обязательств. 

Запрос на формулирование основ построения системы влияния России на постсоветском пространстве, которое уже давно плотно захвачено институтами влияния Запада, перезрел. Для вытеснения Запада требуется не только теоретическое понимание специфики борьбы и противостояния, но и концентрация ресурса, а не его распыление на второстепенные задачи, вроде конкурсов песни и пляски или вечера поэзии Пушкина. Против нас ведется полноценная гибридная война, и наши меры реагирования должны быть адекватными этому факту.

Спецификой борьбы за влияние России в ближнем зарубежье является наличие проживающих на Западе мощных диаспор от каждой бывшей республики, пользующихся поддержкой спецслужб и обладающих серьёзным влиянием на местные элиты.

Как известно, самым крупным американским посольством на постсоветском пространстве является посольство в Грузии, после него идёт посольство в Армении. Наличие таких многочисленных штатов посольств США, по сути, являющихся легальными институтами колониального вторжения и господства, объясняется наличием больших диаспор в США, то есть диаспоры являются мощным рычагом влияния США на местную власть. 

На Украине канадская и австралийская диаспоры являются источником агрессивной национальной идеологии и репрессивной практики, в Молдавии сейчас, по сути, диаспора своими голосами избрала президентом страны гражданку Румынии Майю Санду, ставленницу институтов Сороса.

В Белоруссии диаспора в США, Британии и Польше является катализатором антироссийских трендов и польско-литовской идентичности. Во всех случаях Западу удавалось разыграть карту эмигрантских диаспор, в то время как Россия, обладающая не меньшими по численности диаспорами, из-за коррупции и неправильной постановки задач оказалась неспособна жёстко мобилизовать этот ресурс на защиту своих национальных интересов. 

Россия стремится уклоняться от конфликтов с бывшими советскими республиками даже в вопросах, критических для её безопасности. Первым объектом сделки были русские ближнего зарубежья, от гарантий безопасности и сохранения прав которых Россия уклонялась.

Россия не могла принять у себя огромные массы русских беженцев, и в обмен на смягчение репрессий в их адрес пошла на уступки в экономических вопросах – от сохранения прибалтийского транзитного и финансового офшора до гарантий логистики Казахстана и Украины через Россию.

В отношении Белоруссии у России наиболее трудное положение – имея полное влияние на состояние белорусской экономики, Россия не в силах никак повлиять на политику Лукашенко по всем чувствительным для России вопросам.

В настоящее время пределом интеграционных возможностей России оказалось создание зыбкого ЕАЭС, ориентированного исключительно на медленную таможенно-экономическую кооперацию, и ОДКБ, где Россия, по сути, гарантирует местным элитам военную безопасность от внешних сил.

Можно назвать эти структуры ничтожными по значению и сказать, что они больше берут от России, чем дают ей, но учитывая то, в каких условиях России пришлось возвращаться к теме восстановления влияния на постсоветском пространстве,  сделанное можно назвать крупным промежуточным успехом и заделом для будущей интеграции уже на совершенно иной военно-политической и экономико-технологической основе.

Совершенно очевидно, что созданные институты не могут служить основой для влияния России в ближнем зарубежье – уже хотя бы потому, что именно во время их существования все их члены существенно отдалились от России в сторону Запада и Китая. Эти тенденции никак не могли быть предотвращены или хотя бы замедленны. 

Если посмотреть незашоренным взглядом на развитие ситуации на постсоветском пространстве с  2000 по 2020 год, то мы увидим, что ситуация на нем для России значительно ухудшилась. Мы растеряли всех союзников, даже Белоруссию, а многие страны стали нашими почти откровенными врагами (страны Прибалтики, Украина, Грузия) или оппонентами (Молдавия, Азербайджан).

Очевидно, что в России до сих пор нет дееспособных институтов мягкой силы, спроецированной на ближнее зарубежье, нет стратегии многоуровневой экспансии, а элиты, способные сформулировать заказ на оформление такой стратегии, только формируются.

В настоящий момент в российском правящем классе идёт острая политическая борьба между компрадорскими «многовекторными» и национальными «имперскими» элитами, и до тех пор, пока «имперцы» не достигнут полной и окончательной политической победы, все доктрины влияния, как с применением мягкой, так и жёсткой силы на постсоветском пространстве, будут половинчатыми, компромиссными и недоработанными.

Всё будет сводиться к экономической кооперации, на практике означающей российское финансирование постепенного ухода бывших союзников в лагерь российских смертельных врагов.

Постановка проблемы.

Российские ресурсы влияния в ближнем зарубежье.  SWOT - анализ.

Сильные стороны

1. Наличие общей истории совместного проживания и культурного взаимодействия народов России и бывшего СССР.
2. Знакомство с русским языком и культурой, для многих русский язык является родным и главным.
3. Безальтернативность российского рынка для большинства местных производителей стран ближнего зарубежья. 
4. Наличие укоренённых в России экономически могущественных национальных диаспор.
5. Способность России обеспечить стабильность и военную защиту правящих режимов ближнего зарубежья.
6. Историческая переплетённость национальных экономик, создаваемых как части единого народнохозяйственного комплекса.
7. Привлекательность российской валюты для жителей бывших советских республик.
8. Наличие более продвинутого коммерческого права, регулирующего современные отношения хозяйствующих субъектов.
9. Возможность быстрой цифровой унификации таможенных и налоговых систем.
10. Логистические возможности России как транспортного коридора с Востока на Запад.
11. Наличие независимых от Запада цифровых платёжных систем.
12. Возможность поставок энергоносителей по льготным ценам.
13. Возможность кредитования национальных экономик на выгодных условиях. 
14. Возможность получения образования и подготовки национальных кадров в российской системе образования.
15. Возможность оказания помощи в сфере наукоёмких технологий: электроника, военная промышленность, биотехнологии, медицина, атомная энергетика, построение интегрированных систем управления.
16. Достаточная мобильность населения.

Слабые стороны

1. Отсутствие идеологизированной имперской элиты и служащего ей чиновничьего и управленческого класса.
2. Высокая забюрократизированность и коррумпированность управления.
3. Отсутствие стратегии экспансии.
4. Отсутствие средств подчинения местных элит через мягкую и жёсткую силу.
5. Отсутствие навыков эффективной экспансии.
6. Отсутствие отработанных эффективных технологий формирования национальной элиты.
7. Культурная вторичность элиты по отношению к Западу.
8. Непонимание ценности национальной культуры со стороны управленческого класса.
9. Отсутствие привлекательной массовой культуры, способной к экспорту культурных стандартов.
10. Формальный подход к организации культурной экспансии.
11. Отсутствие доктрины экспансии, содержащей универсальные ценности.
12. Экономико-технологическая отсталость и зависимость от импорта технологий.
13.  Отсутствие клиринговой валюты для расчётов в рамках ЕАЭС, использование американского доллара для оценки товарооборота.
14. Низкая культура рабочей силы, деформированная трудовая этика и неразвитая корпоративная культура.
15. Отсутствие импортозамещения в цифровой и программной сфере.
16. Наличие перманентного политического конфликта между прозападными и пророссийскими элитными группами во власти. Политическая нестабильность.

Возможности

1. Ослабление однополярной системы мирового господства США, появление других центров силы, вступивших в борьбу за передел зон влияния.
2. Усиление централизации управления государством.
3. Стабильность правительства и его подконтрольности президенту.
4. Усиление социальной помощи населению России, развитие системы социальной защиты.
5. Развитие цифровых технологий и интернета, получивших толчок в связи с эпидемией коронавируса.
6. Модернизация ВПК и развитие новых уникальных систем вооружения.
7. Ёмкий рынок труда, контролируемый уровень безработицы даже в условиях экономического спада.
8. Концентрация кризисов в бывших союзных республиках, крах попыток создания полноценных суверенных государств.
9. Зависимость национальных экономик стран ближнего зарубежья от торговли с Россией. 
10. Наличие в России квалифицированных кадров по основным направлениям НТП.

Угрозы

1. Политическая нестабильность в период проведения думских и президентских выборов.
2. Активизация внешнего вмешательства во внутренние процессы в России.
3. Перевод экономических споров регионов и центра в политическое противостояние.
4. Наличие бытового национализма в идеологии российских национальных меньшинств.
5. Наличие существенного тюркского элемента в национальной структуре населения России, потенциально чувствительного к усилению неоосманской пропаганды Турции.
6. Возможность усиления экономических санкций в отношении России со стороны Запада.
7. Возможность для США блокады российских поставок энергоносителей в Европу и расчётов по их экспорту.
8. Возможность финансовой блокады с отключением России от систем международных банковских расчётов.
9. Возможность для финансовых спекулянтов играть на обрушение курса рубля при внутренней поддержке либерального лобби.
10. Возможность МВФ определять условия кредитования инвестиционного процесса в России в сторону его удушения.
11. Демографический спад с долгосрочными тенденциями. Кризис института семьи и ценностей деторождения.
12. Отсутствие солидарности населения по широкому спектру вопросов ценностного характера.
13. Падение нравов в условиях монопольного диктата западных СМИ и заданного ими мейнстрима.
14. Высокий уровень скрытой конфликтности в обществе по целому ряду насущных вопросов социальной справедливости.
15. Отсутствие импортозамещения в сфере ПО и цифровых технологий, особенно в стратегических отраслях государственного управления. Уязвимость для кибер-атак целых секторов экономики и госуправления. 
16. Наличие в госаппарате на внешнеполитическом и экспертно-аналитическом контуре значительной части политиков и чиновников, лоббирующих на коррупционной основе интересы стран ближнего зарубежья. 

Выводы.

В отсутствие консолидирующего социального идеологического проекта российский госаппарат оказался в уязвимом положении перед лицом роста национализма как своих автономий, так и населения стран ближнего зарубежья. В госаппарате до сих пор считается опасным спровоцировать обвинения в русском национализме и шовинизме, что создаст трудности для консолидации внутри России и интеграции за её пределами. По умолчанию в употреблении находятся установки интернационализма, в то время как для них уже давно нет социальной и идеологической базы. 

В результате тактика уклонения и умалчивания, отсутствия внятного постулирования интернациональной тематики (в силу её тяготения к социалистической парадигме) приводит к уступкам в пропагандистской войне с националистическими элитами как своих автономий, так и стран ближнего зарубежья.

В ситуации, когда в равной степени третируются как русский имперский национализм, так и интернационализм в его социальной трактовке, российскому госаппарату остаётся тактика мимикрии под либерально-демократические ценности вперемешку с консервативными элементами. В результате получается смесь взаимно конфликтующих парадигм, что в политике выражается в доминировании ситуативного маневрирования и преобладании тактики в отсутствии стратегии. 

Россия не способна к экспансии до тех пор, пока она не разберётся внутри себя в том, чего хочет её правящий класс и на что он расставляет акценты. Стремится ли он к суверенитету от Запада, или к встраиванию в Запад на правах вассала. Американские либеральные ценности для России ведут к заведомому проигрышу. Турецкий имперский проект смог сочетать демократические ценности с тюркским национальным контекстом.

Таким образом, буржуазный российский госаппарат оказался безоружным перед лицом территориальной и идейной экспансии со стороны США, ЕС, Китая, Турции, арабского и персидского миров. Национальные элиты российских автономий и стран ближнего зарубежья получают религиозное и светское образование в странах, являющихся противниками России. Таким образом, утрачен контроль за формированием пророссийских элит в национальных окраинах России.

Отсутствие собственной доктрины экспансии превращает экспансию в набор оргмероприятий культуртрегерского типа. Выделяются бюджеты, они осваиваются, проводятся мероприятия, а мягкой силы нет, и влияние теряется.

Создание пророссийских сетей влияния, НКО, завербованных групп активистов, программы культурных инициатив, системы выращивания лояльных политиков и создания управляемого сообщества экспертов-международников внутри стран-реципиентов – это второй этап экспансии, невозможный без первого – подминания всей внутренней повестки лимитрофов, политического подчинения местных элит российскому контролю.

На этот процесс уходит 10–20 лет систематической работы с выставлением жёстких условий по созданию своих сетей влияния в обмен на любой вид помощи или непричинение вреда в любой сфере их интересов, в которой у России есть для этого возможности.

Именно здесь у России провал, так как госаппарат избегает превращения экономики в орудие политического давления, полагая, что в российском исполнении оно окажется неэффективным и ещё больше подтолкнёт местные элиты в сторону от России.

В результате российская тактика – это выигрыш времени за счёт манёвров и уступок.  Однако время проходит, а выигрышей нет, множатся лишь проигрыши. Экономическое влияние не конвертируется в политическое во многом потому, что существует политическая установка на избегание конфликтов.